Екатеринбуржцы отдыхают на набережной реки Мельковки, 1900-е годы.

Представляю вам раскрашенные и отреставрированные снимки именитого Петербургского фотографа Карла Карловича Буллы.

Петербургское атлетическое общество, 1905 год.

«Пирамида» в исполнении гимнастической группы.

День белой ромашки - день сбора пожертвований на борьбу с туберкулезом. Благовещенская площадь, 1912 год.

Принцесса была шокирована: ее жених выглядел еще хуже, чем она себе представляла. Худой, несуразный, лысеющий, он совсем не был похож на короля, наследника престола великой империи. Тем не менее, он им являлся. Кроме того, принцессу подкупили невероятно добрые глаза Его Величества и его мягкий, как бы заискивающий, голос..

В XIX веке фотография считалась особым событием и люди старались выбирать наряды и позы, чтобы запечатлеть себя и свои семейные моменты. Стоимость и сложность делали каждую фотографию чем-то уникальным и ценным, доступным лишь небольшому кругу людей, преимущественно аристократам и богатым.

На фотографиях тех лет люди не улыбаются, выражения лиц и позы статичны. Время экспозиции занимало несколько минут, и фотографируемый объект должен был оставаться неподвижным. Улыбку было трудно сохранять несколько минут, что приводило к смазыванию. Поэтому фотографами были установлены правила: не говорить, не двигаться, не улыбаться.

Но тут появляется она... Графиня Вирджиния Олдоини (Костелеоне). Она была итальянской аристократкой и куртизанкой, фавориткой Наполеона III. Все в Париже говорили о невероятной красоте графини ди Кастильоне.

В июле 1856 года Вирджиния Олдоини впервые посетила студию Mayer & Pierson, одну из самых востребованных портретных студий Пьера-Луи Пирсона в Париже. Студия специализировалась на фотографии с ручной росписью — чрезвычайно популярной технике. Раскрашенные вручную фотографии считались одновременно роскошью и новинкой. За 40 лет совместной работы они создали свыше 450 снимков. Это сделало ее известной в мире моды и фотографии.

Графиня тщательно продумывала костюмы, декорации, сцены и способы, которыми изображения должны быть нарисованы и украшены впоследствии. Большинство изображений представляли собой конкретных персонажей, взятых из мифов, искусства, литературы или Библии.

Ее фотографии нарушают традиционные стандарты портретов времени, они гораздо более выразительны и необычны, чем большинство фотографий женщин того периода. Эти портреты идеально сочетаются с ее эксцентричным художественным духом и отражают ее самолюбивую личность. Они представляют экстравагантную, умную и творческую женщину, которая отличается бунтарством и активно создает свой уникальный образ.

Кстати, про самовлюбленность. Как заметил один из современников, Вирджиния была настолько погружена в себя, что «через несколько мгновений… начала действовать вам на нервы». ."

На некоторых снимках она поднимает края юбок, демонстрируя свои ноги и даже ступни, что было абсолютно неприемлемо для моральных норм того времени. Такой уровень наготы считался чрезвычайно распущенным.

Вирджиния потратила баснословную сумму на снимки. По некоторым данным примерно 400тыс.$ (на современные деньги).

На момент смерти Вирджиния Олдоини мечтала показать свое творчество на Всемирной выставке 1900 года в ретроспективе под названием «Самая красивая женщина века». Но этого не случилось. Графиня ди Кастильоне умерла 28 ноября 1899 года в возрасте 62 лет.

Графиня Вирджиния Костелеоне стала одной из самых знаменитых фотомоделей своего времени. Ее сотрудничество с известными фотографами того периода сделали ее иконой модельного мира 19 века. Ее фотографии продемонстрировали новые стандарты моделирования и влияли на модные тенденции своего времени. Это сделало ее важной фигурой в истории моды и фотографии.

Метрополитен-музей приобрел 275 фотографий Вирджинии в 1975 году.

После победы в Первой опиумной войне и заключения Нанкинского договора, открывшего для иностранной торговли ряд портовых городов Цинской империи, английские коммерсанты проявили необычайный энтузиазм в отношении китайского рынка.

Главный барыш по-прежнему приходился на долю опиумоторговцев, поэтому, освободив свои военные силы после Крымской войны и пользуясь трудностями династии Цин в борьбе с тайпинами, англичане приступили к дальнейшему завоеванию богатств Китая.

А еще у меня есть канал Хроники Прошлого, где я выкладываю еще больше историй и фотографий из этого и других периодов

«Полицейская» и торговая война

Новая война, хотя и именуется очередной «опиумной», в полном смысле таковой уже не являлась. Иногда её называют торговой – и она действительно была торговой по сути и «полицейской» по форме.

Война велась не за номинальное обладание территориями, а за фактический контроль над их рынками и экономикой. В том случае если такой конфликт происходит между сторонами, неравными в военно-техническом отношении, он выливается в форму «полицейской» войны.

Не стоит забывать, что и в середине XIX века Китай со всеми его смутами, кризисами и гражданскими войнами оставался крупнейшей по населению и одной из богатейших стран мира, чья экономика в обилии производила дефицитные товары, пользовавшиеся безальтернативным спросом в остальном мире.

Замкнутая в себе Цинская монархия высокомерно и наивно полагала, что, подписав Нанкинский договор, она «одним ловким ходом навсегда избавилась от забот» (из указа императора Даогуана о ратификации Нанкинского договора).

Как показали дальнейшие события, «заботы» только начинались…

Предлог для новой войны был столь же формальным и надуманным, как и для иных «полицейских» войн прошлого и настоящего. 8 октября 1856 года, ведя поиски пиратов и контрабандистов, китайские власти арестовали на Жемчужной реке возле Кантона двенадцать матросов-китайцев, шедших на лорче «Стрела».

Лорча – судно с европейским корпусом, но с китайской оснасткой и экипажем – некогда получила от властей Гонконга (новоиспечённой английской колонии) право ходить под британским флагом, но срок этого разрешения давно истёк.

Тем не менее, губернатор Гонконга Джон Бауринг (кстати, авторитетный учёный-экономист своего времени), имевший соответствующие инструкции из Лондона, объявил об оскорблении британского флага и потребовал в 24 часа освободить судно и принести извинения.

Британцы прекрасно понимали свою формальную неправоту – в частности, известно признание Бауринга:

Судно не находилось под нашей охраной, но китайцы об этом не знают. Бога ради не говорите им об этом

Впрочем, у Е Минчэня, императорского наместника Гуандуна и Гуанси, и без того были заботы куда важнее.

Заботы императорского наместника

В июне 1854 года весь Лянгуан (имперское наместничество, объединявшее провинции Гуандун и Гуанси с населением вдвое большим, чем на Британских островах) охватило восстание, начатое одним из тайных обществ, созданных «триадами».

Восставшие обвязывали головы красными повязками, за что власти прозвали их «красноголовыми бандитами» или «красными мятежниками» – хунтоу или хунцзинь.

В середине июля восставшие даже попытались осадить Кантон, но среди этих подражателей тайпинам не было единства.

Одни из них прямо провозглашали себя сторонниками «Царства Небесного Величайшего Счастья», другие ратовали за возрождение династии Мин, а один из вождей повстанцев и вовсе провозгласил себя основателем новой династии «Да Нин» («Великое Спокойствие»).

Раздоры среди восставших позволили наместнику Е Минчэню не без помощи европейского оружия, закупленного в португальском Макао и английском Гонконге, перейти в наступление.

В мае 1855 года восставшие были вынуждены снять осаду Кантона, а летом – отступить на север, в провинцию Хунань, где в конце года их основательно потрепала Сянская армия под командованием Цзэн Гофаня.

В это же время Е Минчэнь во главе войск «зелёного знамени» и добровольческих отрядов традиционалистов приступил к массовой зачистке неблагонадёжного элемента.

Первый в мировой истории китайский студент, обучавшийся в США, Жун Хун, проживавший в 1855 году в Кантоне, спустя многие годы написал воспоминания об этих событиях:

Наместник с самого начала восстания подавлял его крайне жестоко, стремясь уничтожить малейшие ростки неповиновения. Подсчитано, что за это лето было казнено более 75 тысяч (всего было убито свыше ста тысяч человек); насколько мне известно, больше половины из них погибло безвинно.

Однажды мне пришла в голову идея отправиться на место казней и поглядеть, что там происходит. Но когда я пришел, я увидел на месте казней только ручьи крови и обезглавленные трупы, валявшиеся повсюду вдоль дороги, под лучами палящего солнца.

На расстоянии двух тысяч ярдов от места казней воздух был невыносим. Пропитанная кровью земля приняла красный цвет, оставшаяся же на поверхности кровь стеклась в большие лужи.

Позднее я слышал, что в глухом месте на западной окраине отыскали большой ров, куда и сваливали трупы, как попало, пока они не заполнили ров. Не нужно было даже стараться прикрыть их, так как кроваво-красные личинки мух с избытком заменяли красную почву, совершенно покрыв собою трупы.

Это зрелище не только вызывало ужас у очевидцев и доводило их до истерик, но и поныне воспоминание об этом вызывает тошноту…

Мне сказали, что некоторые из убитых не имели никакого отношения к восстанию, просто они отказались подчиняться вымогательствам этих слуг тигра и волка, за что те оклеветали их и обрекли на смерть.

Е Минчэнь убивал людей без следствия, как скот на бойне… Возвратясь с места казни домой, я пал духом, грудь сжималась тоской и болью, не мог проглотить куска.

Лишился сна; охваченный гневом и печалью, возненавидел маньчжур за их бесчеловечность и оправдал действия Тайпинского государства…

Занятый столь ответственным делом, Е Минчэнь, конечно же, не обратил должного внимания на «варварское» письмо по поводу какой-то старой посудины и дюжины арестованных простолюдинов.

В дальнейшем это не лучшим образом сказалось на его личной судьбе – впрочем, куда менее печальной, чем судьбы уничтоженных им многих тысяч людей.

Начало «полицейской» войны

Через тринадцать дней после ареста лорчи «Эрроу» и её экипажа британский губернатор Гонконга сосредоточил свои корабли у китайских фортов в устье Жемчужной реки.

Власти Кантона тут же освободили 12 арестованных матросов, но так как англичанам требовался повод к войне, они сочли таковым отсутствие извинений со стороны китайцев.

Контр-адмирал Сеймур двинул свои силы – 80-пушечный линейный корабль «Калькутта» с шестью паровыми фрегатами и корветами – вверх по Жемчужной реке к Кантону.

Все британские корабли имели паровые машины, а большинство из них – уже и винты вместо уязвимых гребных колёс.

Британская пехота сравнительно недавно была перевооружена нарезными винтовками системы Минье-Притчетта, а в артиллерии появились первые нарезные орудия. Англичане обладали богатым боевым опытом только что проведённой и удачной для них Крымской войны.

Всё это давало их пехоте и флоту ещё больше преимуществ перед китайскими войсками, чем в предыдущую «опиумную войну».

Первым вверх по Жемчужной реке пошёл пароход «Коромандель» с двумя канонерками и десантными отрядами. Сопротивление китайских фортов, как и в прошлую войну, было слабым – за прошедшие пятнадцать лет их вооружение, укрепление и система огня ничуть не улучшились.

Два первых из занятых англичанами фортов были вооружены 150-ю разнокалиберными орудиями старого образца – они достались британскому десанту практически без боя, а китайский гарнизон отступил, потеряв всего 5 человек убитыми.

За трое суток британский флот и морская пехота, заклепав пушки и разрушив брустверы китайских укреплений, обеспечили себе свободный проход от Гонконга до Кантона.

25 октября 1856 года англичане овладели китайским фортом с 50-ю пушками, располагавшимся на островке возле южного предместья Кантона, с которого можно было вести артиллерийский огонь по городской стене и дворцу императорского наместника, находившемуся в центре города.

На третий день английские орудия, установленные на острове, открыли огонь по китайскому мегаполису. К 11 утра следующего дня, попутно спалив тысячи хижин в предместьях, англичане пробили брешь в крепостной стене – достаточную, чтобы сквозь неё в город проник десантный отряд.

Десантники, возглавляемые самим адмиралом Сеймуром, к обеду ворвались в Кантон, потеряв всего троих убитыми и десяток ранеными. Однако англичане не имели достаточного количества пехоты, чтобы штурмовать и контролировать такой большой город.

К вечеру они отступили на корабли и в течение трёх последующих дней продолжали бомбардировку Кантона, спалив практически все городские предместья.

3 ноября англичане уничтожили 23 китайские военные джонки, но 8 ноября сами едва не потеряли одну из канонерок в результате атаки вражеских брандеров. Началась затяжная речная война – англичане добивали на Жемчужной реке китайские форты и суда, отражая внезапные налёты противника на свои корабли и береговые партии.

Ни одна из сторон не имела сил для решительного удара – китайцам были не по зубам британские пароходы, а у британцев не хватало пехоты.

Война становится интернациональной

Наместник Е Минчэнь созвал в Кантон ополчения из окрестных районов, которые годом ранее отбросили от города последователей тайпинов.

Он объявил крупную денежную награду за голову каждого англичанина, что вызвало настоящую трагикомедию – за английские сошли любые некитайские головы, и в середине декабря ополченцы атаковали, сожгли и разрушили все торговые фактории других европейцев в Кантоне.

Разрушение торговых фирм возмутило городские верхи Кантона, которые при всей нелюбви к «варварам» были совсем не против огромных доходов от торговли с зарубежьем.

Под их давлением Е Минчэнь был вынужден вывести разбушевавшихся ополченцев из города, и те возненавидели не только англичан, но и городских богатеев вкупе с маньчжурскими верхами.

Положение англичан было не лучше: на них повсюду нападали китайские партизаны, а китайские рабочие и слуги покинули Гонконг, который стал испытывать затруднения с поставками продовольствия.

Партизанские нападения и диверсии нарастали, приобретая всё более организованную и опасную форму. В конце года китайцы захватили британское почтовое судно – 11 англичан лишились голов, унесенных китайскими диверсантами, жаждавшими наместничьей премии.

Вскоре подвергся ночному нападению и адмиральский пароход «Коромандель». Контр-адмирал Сеймур сберёг свою голову и в ответ на дерзкую атаку начал сжигать китайские деревни.

Это ему не помогло, и 14 января 1857 года он был вынужден принять решение об эвакуации британских отрядов с позиций возле Кантона и начать отступление к Гонконгу, оставив за собой лишь контроль над захваченными фортами у самого устья Жемчужной реки.

Губернатор Гонконга обратился в Лондон и к вице-королю Британской Индии с просьбой прислать подкрепления в числе не менее 5000 штыков; одновременно с этим англичане сделали Франции и США предложение о совместной операции против китайцев.

Ещё перед этим несколько французских судов адмирала Гэрена и американский корвет «Портсмут» оказывали англичанам содействие в преследовании китайцев на Жемчужной реке и у Гонконга.

Франция в то время имела минимальные торговые интересы в Китае, открытые китайские порты ежегодно посещало менее десятка её торговых кораблей. Однако император Наполеон III слишком желал походить на своего великого родственника, ввязываясь в «имперские» авантюры по всему свету – от Мексики до Крыма, от Марокко до Китая.

К тому же католические миссионеры, соперничая с протестантами, хотя и не смогли обратить Китай в свою веру, но распространили среди французской элиты моду на мессианство среди китайских «варваров».

Франция стала требовать от Цинской империи легализации миссионерской деятельности во внутренних районах Китая. В 1856 году китайские власти одного из уездов Гуанси казнили французского патера Огюста Шапделена и двоих его китайских последователей – скорее всего, их просто спутали с «христианскими мятежниками»-тайпинами.

Этого оказалось достаточно для того, чтобы французы начали боевые действия.

Продолжение следует.

А еще у меня есть канал Хроники Прошлого, где я выкладываю еще больше историй и фотографий из этого и других периодов